Все круги ада: воспоминания землячки, которая на себе испытала сталинские репрессии

Лидия Арсентьевна Найденова прожила долгую жизнь. Казалось бы, всё, что её семье пришлось пережить в сороковые годы, должно со временем сгладиться в памяти, как вчерашний сон. Да только события тех лет живы, словно всё было вчера…

Лидия Арсентьевна Найденова. Декабрь 2014 г.

Родилась Лидия в дер. Ухтанга Усть-Печеньгского сельсовета 20 ноября 1929 года в обычной крестьянской семье. Родители – Аполинария Дмитриевна и Арсентий Павлович Кладовщиковы – трудились в колхозе. Отец сам построил дом, как мог, воспитывал троих детей. После того, как устроился к водникам бакенщиком, семья переехала в Усть-Цареву.

Лидия закончила четвёртый класс, когда началась война. Ушёл на фронт и кормилец – Арсентий Кладовщиков. Младшего своего сына, названного в его честь, отец семейства так и не увидел никогда – сначала воевал на Ленинградском фронте, а затем, в 1943-м году, попал в плен. Так и обрушились на его семью все мыслимые и немыслимые беды.

В те далёкие времена попасть в плен было равносильно предательству. Под «гребёнку» попадали даже члены семьи «изменника Родины». Так случилось и с его супругой и детьми: Лидия, как самая старшая, тоже «пошла по статье». Младших пришлось везти с собой – куда их денешь? Да и не знала Аполинария, мать Лидии, что такое ссылка в республике Коми, куда их отправили без права переписки на пять лет. Эти годы превратились в настоящий ад…

— Собрались мы, и привезли нас в Тотьму в прокуратуру, — вспоминает Лидия Арсентьевна. – Дали мешок с хлебом, погрузили на пароход до Вологды. Помню, провожал милиционер Константин Мишуринский, жалел очень, понимал, что мы без вины виноватые. А проплывали мимо родных деревень – мать плакала…

В Вологде – на пересылке, в тюрьме – определили Кладовщиковых вместе с ещё двумя семьями в тёмную тюремную камеру. Месяц Аполинария с Лидой и тремя малолетними детьми в ней и находилась. Здесь собралось много таких же – со всего Союза: финны, чуваши, украинцы…

После отправили на вокзал: шли пешком через всю Вологду под конвоем, детишек везли на машине. В вагоны людей загружали как скот: ехали стоя, кормили какой-то несъедобной бурдой. В Котласе пересадили ссыльных на пароход, в трюм, и ехали до самого места назначения.

Сослали Кладовщиковых в посёлок Пезмог Корткеросского района – неподалёку от Сыктывкара республики Коми. Высадили всех, как помнит Лидия Арсентьевна, на большой поляне у опушки леса, дальше вновь пришлось идти пешком под дождём, по непролазной грязи. Привели в столовую, кое-как покормили и определили в какой-то дом-барак, где вместо печки стояла железная бочка. Тут и жили, и стирали, и готовили, и мылись… Со временем перевели людей в общий барак. Но там тоже из удобств – железная бочка вместо печи.

С первых дней ссыльных заставили работать. Трудились на лесоповалах, в деревообрабатывающих цехах, чистили снег, помогали разгружать и складывать брёвна и пиломатериалы.Кормили очень худо – детям давали по 200 граммов хлеба в сутки, взрослым – по 400. А такой был хлеб, что скрипел и в руках крошился – и больше никакого пропитания. Людей качало от голода, многие умирали – на работу идёт одно количество людей, обратно уже меньше. Или так: пришли в барак, повалились спать, а с утра половина уже не встала…

От голода и болели. Особенно жалко детей, которых надо было чем-то кормить, а им пайка не хватало. Первым у Кладовщиковых умер самый младший Арсентий, потом – брат и сестра. В живых остались только старшая Лида с матерью. Хоронили умерших сами:

— Найдёт мать подходящую коробочку или ящичек, вместо гробика, и хороним наших маленьких. А брат умер в больнице. Их таких много было, поэтому клали в братскую могилу…

И хорошо, если можно было пособирать оставшуюся в поле картошку, а то ведь и это запрещали: ссыльных гоняли. Ездил даже человек с плёткой, как помнит Лидия Арсентьевна: лучше пусть всё сгниёт, чем достанется «врагам народа»! Люди же были разные, многие помогали друг другу, понимая, что семьи с детьми попали в этот ад не по своей вине. В посёлке жили и такие, кто просто приехал сюда на работу бухгалтером, врачом и так далее. Мать Лиды, да и сама девочка, помогали этим людям по хозяйству: убирали в домах, огороды копали, дрова кололи. А за работу получали крупу, картошку, хлеб. Голод был такой, что даже животные умирали. Лошадей, на которых возили лес, кормить тоже было нечем. И когда они дохли – сжигали. Но однажды осужденные спрятали одну тушу – разрубили на мясо.

Потом мать пристроили мастером, а Лида с ещё одной девочкой – ученицами. Работали на складах, пилорамах. Взрослые мужчины их жалели, трудной работы не давали: так, «принеси, поди, подай».

Когда кончилась война, всем дали три выходных дня. Спустя время в поселение приехала комиссия. Один из начальников просил ссыльных не говорить, что они трудятся по 16 часов. Члены комиссии увидели, что люди больные, голодные. Сразу начались кадровые перестановки: поменяли начальство, ссыльным давали талоны на продукты. Работать стало легче.

В бараках жили только заключённые (рядом зона) да ссыльные. А после комиссии всем осужденным переселенцам дали нормальное жильё: комнатки в домах посёлка, разрешили огород завести, где можно было выращивать всё самое необходимое.

Как уже было сказано, люди попадались разные – одни жалели, другие… Сломалась однажды электростанция паровая в цехе. Мастера, который там работал, вызывали на допросы по несколько раз. Оказалось, кто-то хотел от него избавиться таким образом, потому что человеком был, помогал всем и не давал женщинам и подросткам тяжёлой работы.

Как-то грузили доски, и Лида заболела воспалением лёгких. Девочку местные врачи сначала хотели отправить в Сыктывкар, но потом в посёлок приехал новый специалист, и её удалось вылечить на месте. Мать Лиды уже начала прощаться с больным ребёнком – полгода лежала девчушка на больничной койке и ничего не ела. Но отходили… Помогали земляки: в посёлке жили и работали вологжане, как вольных, так и ссыльные. Носили ребёнку клюкву, масло, другие продукты. Лида с матерью им потом в благодарность помогали, как могли, по хозяйству.

После войны Аполинарию Дмитриевну вызывали в милицию, выспрашивали о муже. А что она могла сказать: как на фронт проводила, да как связь с ним потеряла и больше о судьбе Арсентия Павловича ничего не знает.

Но откровенных «врагов народа» среди ссыльных Лидия Арсентьевна так и не помнит. И все обижены судьбой.

— Прислали однажды человек сто украинцев. За что? — поинтересовались. – Копали немцам окопы под дулами автоматов…

После того, как освободили, мать Лиды устроилась в КБО сети вязать, купила дочери ботинки. Некоторое время прожила там, в Пезмоге. Коллеги и односельчане уговаривали остаться – работа есть, жильё, огород, друзья появились. Даже прокурор говорил, мол, если хочешь, на курсы устроим, только не уезжай – ничего лучшего дома не будет. Но Аполинария Дмитриевна настояла на своём, и они с Лидой уехали на Вологодчину.

Плохо встретила родина Кладовщиковых. Как в воду глядел прокурор. В том далёком, 1947-м, году здесь голодали. Когда домой ехали, вспоминает Лидия Арсентьевна, покупали на станциях пирожки с опилками. На ночлег в деревнях, пока добирались до Ухтанги, не каждый и пускал. Да и односельчане были не рады, что бывшая заключённая вернулась.

Сначала женщины устроились на работу в Тотьме, пилили дрова. Затем Аполинарию с дочерью пригласили к водникам зажигать бакены, вместо работы пропавшего отца. Так снова переехали жить в Усть-Цареву.

В 1950 году познакомилась Лида со своим будущим мужем Анатолием Найденовым. Фронтовик, десантник, Анатолий Алексеевич прошёл всю войну до Берлина, День Победы встретил в госпитале в Венгрии, награждён медалями «За отвагу», «За взятие Вены», «За Победу над Германией», Орденом Отечественной войны.

Вместе с мужем Лидия Арсентьевна переехала в посёлок Советский, когда тот начинал строиться. Работали на нижнем складе Тотемского леспромхоза всю жизнь – до самой пенсии. У Найденовых один за другим родились дочери Галя и Ольга, затем сын Владимир, четверо внуков, столько же правнуков.

Несмотря на то, что Лидия с матерь отбыли свой срок, до самой реабилитации за людей их не считали. Клеймо «враг народа» сопровождал их всю жизнь. Арсентий Павлович, который побывал в плену, долгое время ещё отбывал заключение уже у себя на Родине. Потом всё-таки отпустили. Работал он тоже на нижнем складе, точил ножи и топоры. Умер Арсентий Павлович в 1965 году, его супругу, мать Лидии Арсентьевны схоронили в 1986-м. Реабилитировали её уже посмертно спустя 10 лет. Отца реабилитировать так и не удалось. Лидия Арсентьевна куда только не писала, чтобы всё выяснить. Но последнее письмо пришло из контрразведки, где сказано, что Арсентий Павлович Кладовщиков в списках не значился…

Сколько бы лет ни прошло, воспоминания о том страшном периоде детства жилиу Лидии Арсентьевны. Она хорошо помнилаимена и фамилии тех, с кем делили горести ссылки, кто заботился и помогал голодным детям, с кем жили бок о бок в продуваемом всеми ветрами бараке, кто не боялся, не оглядывался по сторонам и никогда не стучал на соседа. Помниланастолько хорошо, словно всё произошло буквально вчера. Просто ТАКОЕ не забывается никогда. Тем немногим, кому удалось выжить в спецпоселениях, лагерях, очень хорошо известна цена человечности и порядочности. Что помогало им выстоять, выдержать, выстрадать? Вера? Характер? Наверное, и то, и другое. Но нам это понять трудно. Просто надо об этом знать. Помнить, что в истории нашего доблестного государства было много крови и горя…

P.S. Замечательно, что автор успела записать воспоминания очевидца сталинских репрессий.Лидия Арсентьевна Найденова умерла 13 января 2018 года в г. Тотьме.

Информация предоставлена: Ольга ЛАВРОВА, корреспондент АНО «Редакция газеты «Тотемские вести»

Фото автора

12:45
1386