“ИЗЖИЛЬ ВЕКОВАЯ»
Третьякова Нина Ивановна
«Изжиль вековая», — так называла себя Нина Ивановна Третьякова, которой 14 декабря 2017 года исполнилось 100 лет. «В год революции родилась!» — гордо вещала она и начинала вспоминать, поскольку памятью и разумом Бог не обидел.
Виделось ей, как она еще маленькой девчонкой с отцом и матерью идут жать, у каждой сестры серпик маленький на плече (а в семье сестер немного-немало, а пятеро, да и братьев — двое). А вот они с подружкой бегут босоногие в Залесье смотреть на коммунаров, а те (вот диво!) за длинным большим столом, сколоченным из досок, все вместе обедают, у них «новая жизнь».
Помнила она, как из школы в Мосееве их переводят в ШКМ в Фоминскую (школа колхозной молодежи). Училась Нина хорошо, поэтому ей одной из сестер отец разрешает закончить 7 классов, а дальше…дальше надо помогать родителям. Тяжело было в 15 лет работать с отцом в лесопункте на сплаву, на распиле бревен, но выдюжила.
А в деревне колхоз создали (собрания были каждый день до полуночи), и ни какой-нибудь, а имени Сталина! Колхозы были созданы в каждой деревне, ведь деревни были большими, Бобровица насчитывала около 80 дворов, а в каждом доме по 8-10 человек. После долгих дум семья вступила в колхоз. А те хозяева, что были крепкими и не вступили в колхоз, были раскулачены. Раскулачили и тетку отца, Брагину Степаниду Ивановну; у них был большой дом (перед и две зимовки), добротный двор, куда заезжала лошадь с сеном, амбар, гумно, скот и лавка, где муж Степаниды торговал булавками, иголками, спичками, шильцем да мыльцем. Муж тети умер после этого, а она доживала век в маленькой зимовке, которую потом использовали под хлев для скота. Нина бегала помогать ей.
В колхозе Нина и жала, и косила, и лен убирала, и молотила наравне со взрослыми с 4 утра и до позднего вечера. Но молодых было много, работали весело, с песнями.
Память возвращает день, когда председатель вызвал и сказал: «Нинка, ты у нас самая грамотная, так поди-ка носи почту». Почта в трех километрах от дома, а шесть деревень, куда надо разнести газеты и письма, и того дальше. В день набегала по 12-14 км. с тяжелой сумкой и в дождь, и в снег, часто в рваных сапогах и дырявых валенках. Так и отбегала 17 лет.
В 20 лет замуж вышла за Третьякова Николая Леонтьевича, мастерового парня, ФЗО в районе закончил. Начали строиться, купили корову, появилось свое хозяйство, родился сын.
Нина Ивановна с мужем Николаем Леонтьевичем
Жили дружно, трудились до пота, но и праздники не забывали, Николай с гармонью, она под ручку. Так счастливо и жила бы молодая семья, но грянула война. Деревня притихла, стали один за одним уходить мужики на фронт. Проводили и Николая. Из Бобровицы ушли защищать родной дом и русскую землю 87 человек.
Стали приходить письма с фронта. Помнила Нина Ивановна, как торопилась, чтобы отдать поскорее весточку, а потом по просьбе хозяйки сразу отписывала ответ. Сколько за войну написала писем на фронт, не сосчитать! А ведь в них никто не жаловался, как тяжело ни было, только как заклинание, просили: «Вернись поскорее, вернись!» С конца 41 года начали приходить похоронки. Тяжелее всякой сумки с газетами было одно официальное письмо. Отдавала — руки дрожали, а потом вместе ревели в голос. Сколько слез за войну выплакала! Домой приходила — сын маленький, племянница-сирота, хозяйство, скотина, сено, навоз, дрова, снег. На свою усадьбу лошадей и быков не давали пахать, так ночью уж копала лопатой и на себе борону таскала. Сестра Анка научилась в МТС работать на тракторе, так сутками из-за рычагов не выходила. Тяжело было всем, вместе и выжили.
А потом привезли из госпиталя мужа. Воевал Николай в лыжном батальоне, получил тяжелое ранение в ногу, вот его без сознания только на другой день после боя в снегу нашли. Учился ходить на костылях, через несколько лет с палочкой. Слава Богу, ногу сохранили, а сколько операций перенес, а больше астма эта проклятая, бронхиальная, удушьем измучила. Вспоминала, как совсем худо бывало мужу, вымаливала у бригадира лошадь, и в Тотьму в больницу за 40 верст. А лошадь к утру надо вернуть. Как-то выехала из города, а совсем темно, осень, слякоть, увидела свет в окне на Варницах, постучала, открыли, и чаем напоили, и коню охапку сена кинули. Люди тогда добрые были, без злобы, все нахлебавшись беды-горя за войну, умели посочувствовать.
Помнила Нина Ивановна, как узнала на почте, что войне — конец, как бежала, что есть мочи до деревни, а потом кричала: «Война кончилась! Война кончилась!» Кто радуется, а кто и причитает.
Видит сквозь даль вековую Нина Ивановна: вот уже пятеро детей за столом, а вот со старшими едет на подводе на сенокос в бригаду, ночуют в сеннице на покосе. А как она косила! Косой 30 соток до обеда накашивала, мужиков обставляла, даже Почетную грамоту за это дали. А сама-то тростиночка. «Кость да жила – оно и сила», — повторяла не раз.
И после войны работали на износ, не было легче, верили, что все страшное позади. Открыли МТС и в Мосееве, построили электростанцию. А как радовались, когда радио провели, во всех домах тарелки повесили. Тех, кто хорошо работал, награждали: кому отрез на платье, а кому на рубаху. На сельхозвыставку наши в Москву ездили. Два медпункта было. И доильная установка первая в районе в Залесье появилась. А какие праздники были! И октябрьские, и день колхозника, всей бригадой собирались. Всегда концерт в клубе, ребята выступали, праздничная торговля в магазине, все нарядные придут. Из нашей деревни Ия Брагина, лучшая доярка, в Москву на партийный съезд ездила. Бобровская бригада всегда передовой была.
Ребята все пошли учиться, из пятерых четверо получили высшее образование, дочка инъяз закончила. Советская власть им дала образование. В Мосееве дома кирпичные понастроили.
«Пенсию мне стали давать в 50 лет, а ведь моя бабушка не получала, а мать только в последние годы жизни получала»,- вспоминала Нина Ивановна. Но на пенсии она без работы не сидела: ходила в бригаду и на сенокос, и на лен, и на уборку. Все старики помогали, где надо.
Нина Ивановна награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»,
«Медалью материнства II степени», юбилейными медалями
«А сейчас деревень у нас в Мосееве все меньше и меньше. Вот сердце и болит», — вздыхала рассказчица, — что и Бобровица, считай, уж умерла, три жителя доживают. И я там живу только летом. Брошена деревня, землю раньше разрабатывали, а ныне бросили, поля заросли. Бобровка, наша речушка, совсем обмелела. «Я, изжиль вековая, доживаю свой век, и ничего уже не изменю. Живите мирно, добрые люди, не допускайте войны и верните жизнь деревне!».
Нина Ивановна в окне родного дома
Умерла Нина Ивановна не дожив двух недель до 103 лет. Годы войны вспоминала как самые тяжелые и горестные.
Информация предоставлена: Третьякова Градислава Ильинична, г. Тотьма, на основе воспоминаний Третьяковой Нины Ивановны. Фотографии из семейного архива семьи Третьяковых.